Я осознавал, что от меня зависит жизнь человека
Эта история — с историей. Сначала мы опубликовали рассказ Алёны Фирсовой, координатора НМИЦ гематологии. Затем пообщались с ее подопечной Александрой Сахненко — в 2022 году ей провели трансплантацию костного мозга. А позже и донор Александры, Темирлан Абдулаев из Махачкалы, захотел поделиться своими чувствами и эмоциями в этой истории.
Темирлан рассказал, как вступил в регистр доноров костного мозга, сколько ждал возможности помочь своему генетическому близнецу и как прошла встреча с реципиентом.
Из доноров крови — в доноры костного мозга
В первые минуты я отнесся к этому скептически и подумал: наверное, это опасно, если мне будут прокалывать позвоночник и извлекать оттуда костный мозг. Но сотрудники рассказали, как проходит процедура, объяснили, что она совсем нестрашная и безопасна для здоровья, а костный мозг не имеет никакого отношения к позвоночнику. Я решил углубиться в тему и начал искать в Сети дополнительную информацию о донорстве костного мозга. Ее оказалось предостаточно, и я понял, что пересадка костного мозга — это последний шанс на спасение онкобольного, когда ни химиотерапия, ни другое лечение ему не помогли. Осознав всю важность донорства, я пришел на станцию переливания крови и дал согласие на вступление в регистр — это было в 2019 году.
В ожидании реципиента
Я сдал кровь на HLA-типирование, и мне сказали, что на этом пока всё. С этого момента я начал ждать и надеяться, что смогу кому-то помочь. С одной стороны, я понимал: если моя помощь не нужна, значит, с моим генетическим близнецом всё в порядке. С другой, были и такие мысли: а меня точно внесли в регистр? Неужели мой костный мозг до сих пор никому не понадобился? И вот я почти полгода постоянно спрашивал на станции переливания крови, не нашелся ли такой человек. Сотрудники объяснили, что я могу «висеть» в регистре до конца жизни, но так и не стать донором костного мозга. Тогда я отпустил ситуацию и продолжил жить своей обычной жизнью.Долгожданный звонок и томительное ожидание
Звонок из регистра застал меня на работе — я заместитель директора в школе. Это было в феврале 2022-го, через три года после вступления в регистр. Определитель показал, что звонят из Кирова. Я сначала удивился, а потом вспомнил, что наша станция переливания крови сотрудничала с Кировским НИИ гематологии и переливания крови — туда отправляли материал на HLA-типирование.
Ответил на звонок и услышал: «Темирлан, здравствуйте! Помните, в 2019 году вы вступали в регистр доноров костного мозга? — после этих слов у меня перед глазами пронеслось: как я изучал информацию, вступал в регистр, мучил вопросами сотрудников станции переливания крови. — Поздравляем, у вас есть возможность стать донором».
Я сразу же ответил, что мне не надо ничего рассказывать, я всё знаю, морально готов. Только скажите, когда нужно сдать клетки костного мозга. Мне ответили, что рады моему рвению и желанию помочь, но сначала нужно сдать кровь на повторное типирование. Конечно же, я согласился и с нетерпением ждал результатов. Какими же долгими мне казались эти две недели…
В день повторного анализа я поговорил со своими родными. Сказал, что скоро могу стать донором костного мозга. Близкие насторожились, но я стоял на своем: даже не отговаривайте меня, я всё равно сделаю так, как решил. Только спустя время я понял, что на самом деле родственники не были против, а просто переживали за меня.
Через две недели мне снова позвонили из Кирова и подтвердили, что я точно подхожу своему реципиенту. Я был искренне рад, потому что осознанно вступал в регистр и действительно хотел помочь человеку. Спросил у врача, кому я помогаю. Доктор ответил, что это девушка 1989 года рождения, находится на лечении в НМИЦ гематологии в Москве. И напомнил, что я должен пройти полное обследование: чтобы стать донором, нужно быть абсолютно здоровым.
В этот момент у меня началась паника. Я думал: вроде я здоровый человек, занимаюсь спортом, а вдруг у меня найдут что-то, что помешает мне стать донором? Что тогда будет с реципиентом? С такими мыслями я сдал кровь более чем по 100 показателям и ждал результатов. Когда через несколько дней со мной снова связались из регистра и сказали, что всё в порядке, я с облегчением выдохнул.
Врач объяснил, что костный мозг донора можно забирать двумя способами — из венозной крови или из тазовой кости — и что мне подходит первый. В этом случае перед донацией нужно пройти подготовку — я стал планировать поездку в Кировский НИИ гематологии и переливания крови.
Неделя в Кирове
Все полтора месяца вплоть до начала подготовки к донации я переживал: если анализы будут не в порядке или я заболею, это будет на моей совести, я буду виноват, что не смог помочь человеку. Именно поэтому, когда прилетел в Киров и начал подготовку, успокоился и чувствовал себя отлично. Моральный настрой — это самое важное. Я знал, что донор имеет право отказаться от донации на любом этапе. Но если это происходит на стадии подготовки, то у реципиента практически нет шанса выжить. Ведь его тоже готовят: уничтожают клетки костного мозга, полностью убивают иммунитет. Времени на поиски нового донора тоже нет. Так что я полностью осознавал, что от меня зависит жизнь человека, и поэтому был настроен позитивно.
Этому удивлялись даже врачи. На второй-третий день они спросили: «Темирлан, а все дагестанцы такие улыбчивые?» Я засмеялся и ответил: «Я же приехал человеку жизнь спасать, как я должен себя чувствовать? Один всевышний знает, выпадет ли еще такая возможность. И если быть не в таком настроении, то в каком еще?»
С таким же настроем я пришел и на донацию. Это было 31 марта 2022 года. Процедура началась примерно в 8:00, но всем родным я сказал, что донация будет после обеда, чтобы они не переживали за меня и я был спокоен.
Я расположился в кресле. Из одной руки кровь забирали, она проходила через специальный аппарат, где сепарировались клетки костного мозга, и возвращалась в другую руку. Процедура длилась шесть часов. В донорском зале висел телевизор, и я смотрел фильмы или листал соцсети в телефоне. Единственные неприятные ощущения за все шесть часов — тело устало от долгого неподвижного состояния. Но всё прошло через несколько минут после того, как встал с кресла.
Процедура длилась шесть часов, но атмосфера была очень комфортной: врачи постоянно спрашивали, как я себя чувствую, предлагали перекусить печеньем с чаем.
После процедуры
Сразу после того, как закончилась процедура, примерно в 14:00, я написал родным и сказал, что донация была утром, сейчас всё закончилось, со мной всё в порядке. По сообщениям чувствовал, что близкие гордятся мной, но я не видел в своем поступке ничего героического — просто сделал то, что должен был сделать.
Конечно, я был счастлив и радовался, что помог человеку. Но в то же время ощущал пустоту, думал: я шел к этому несколько месяцев — и что, на этом всё? Я знал, что скоро реципиенту будут пересаживать мои клетки, он будет проходить лечение. И понимал, что донация костного мозга — это шанс на излечение, но не стопроцентный. И то, что я сделал, мне казалось таким малым, что я злился из-за своей беспомощности. Хотя на самом деле я сделал всё, что от меня зависело. С такими мыслями я вернулся в Махачкалу.
Кто он, мой реципиент?
За время ожидания и подготовки к донации девушка-реципиент стала для меня родным человеком, и я молился о ее здоровье. Сразу, как только самолет приземлился в Махачкале, я написал координатору: как прошла трансплантация? Почему-то был уверен, что пересадка будет сразу после донации. Но никакой информации не было ни в этот день, ни через три месяца. Только спустя полгода мне сообщили, что трансплантацию провели успешно, реципиент находится на лечении в стационаре. А в конце декабря 2022 года координатор сообщил, что реципиент выписался из больницы и находится со своей семьей.
Я понимал, что мне остается только ждать и надеяться: когда-нибудь человек согласится выйти со мной на связь и встретиться. Я был готов к этому с самого начала и всегда, когда связывался с координаторами, просил передать реципиенту: желаю здоровья и надеюсь на встречу. И каждый раз они мне говорили — только через два года.
«Привет! Меня зовут Александра, и я человек, которому ты спас жизнь»
В начале марта 2024 года я написал координатору: 31 марта будет два года после донации, можно надеяться на встречу? Мне снова сказали ждать, но я не мог успокоиться и в середине марта снова связался с координатором и попросил передать реципиенту: я очень хочу увидеться, можно ли надеяться на встречу?
Через пару часов мне прислали документы, которые нужно было заполнить и подписать: контактная информация и согласие об обработке персональных данных. Я всё сделал и через несколько дней получил сообщение от Алёны Фирсовой, координатора со стороны реципиента.
Мы познакомились, обменялись контактами, и спустя пару дней Алёна прислала мне фото согласия реципиента: девушка заполняла такие же документы, как и я. В этот момент я был за рулем, резко остановился и свернул на обочину. Узнал, что реципиента зовут Александра Сахненко, она из Магадана, прочитал ее адрес и телефон. И тут подумал: Темирлан, ты получил, что хотел. У тебя есть адрес, телефон Александры. А что дальше? Взять и просто написать «Привет, я человек, который спас тебе жизнь»? Мне казалось это слишком нескромным.
Я не понимал, что делать, и взглянул на дату рождения Александры — 30 марта. А я сдавал для нее клетки 31 марта — получился такой подарок на день рождения. И тогда решил: если Александра не выйдет со мной на связь, то 30 марта позвоню ей по видеосвязи и скажу: «Привет! Я твой брат по крови».
Но этим мыслям — к сожалению или к счастью — не суждено было сбыться. Вечером этого же дня я получил сообщение: «Привет! Меня зовут Александра, и я человек, которому ты спас жизнь». Я полчаса перечитывал эти слова, эмоции нахлынули, и я не знал, как реагировать. Но в этот момент я точно был самым счастливым человеком.
Мы созвонились с Александрой и говорили около часа. Поделились друг с другом своими эмоциями, сказали всё, что можно было сказать в телефонном разговоре. Она была благодарна мне, а я благодарил ее — за то, что нашла в себе силы бороться и победить болезнь.
15 апреля мы с Александрой встретились в Москве. Эмоции снова нахлынули волной, и я вспомнил весь свой путь: как вступил в регистр, как позвонили из Кирова, как переживал, что будет что-то не так со здоровьем. Вспомнил разговоры о моем возможном донорстве с близкими. Но я был искренне счастлив и даже сейчас не могу до конца описать свои эмоции от этого момента. И желаю каждому испытать подобные чувства.
Когда я встретился с Александрой, наконец-то осознал, что прожил жизнь не зря.
Чужой беды не бывает
Всем, кто хочет, сомневается или боится стать донором костного мозга, советую: подходите к вопросу максимально осознанно. Ведь шанс идеального совпадения донора и реципиента — 1 на 100 000. И если вы откажетесь, второй такой возможности у человека может не быть.
А еще объясняйте своим родным, друзьям, что донорство костного мозга — это не страшно и не опасно для организма. Поначалу я не хотел делиться своей историей, потому что считал это нескромным. Но сотрудники станции переливания крови, где я продолжаю сдавать плазму, объяснили: наоборот, надо как можно больше рассказывать о своем опыте. Так потенциальных доноров будет больше, а значит, и шансов на излечение онкобольных тоже.
Как говорится, чужой беды не бывает. И если есть хотя бы минимальная вероятность, что вы можете помочь, надо ее использовать. Казалось бы, я дагестанец и совпал по генотипу с человеком, который родился на другом конце страны, — это ли не чудо? Да, донор не знает, кому он помогает, но это и неважно. В первую очередь он помогает человеку, для которого трансплантация — единственный шанс на выздоровление, он дарит ему возможность быть с близкими и продолжать радоваться жизни.
